Интересно, вот Юля пишет о запахах, которые всплывают в воспоминаниях о весеннем Белогорье.
А для меня апрель в дубраве Лес на Ворскле или в Ямской Степи – это прежде всего звуки в воздухе. И даже сам воздух.
Дубрава залита пением птиц, вездесущих зябликов легко „засечь“ на деревьях или внизу между корней, потому что листва ещё не распустилась. Деловитые поползни, туда-сюда снующие по стволам дубов и клёнов; позывки синиц – всё сливается в весеннее ликование. Тихо перелетает с дерева на дерево дятел, время от времени взрывая акустику трелью перфоратора.
Вдруг всё благозвучие сменяется гвалтом соек и их соседей: они сообща прогоняют неясыть, которой не спится.
Средний пёстрый дятел, пролеска сибирская, хохлатка Маршалла в Лесу на Ворскле.
У подножия деревьев безмолвно покачиваются яркие фиолетовые цветки хохлатки и почти исчезнувшие пролески.
Тем временем в Ямской Степи прогретый воздух струйками поднимается вверх, помогая взлететь первым жаворонкам, которые высоко-высоко в небе оглашают окрестности своим милым щебетанием.
Поляна прострелов в Ямской Степи. Апрель 2014 г.
Мы только 10 дней назад вернулись с Кавказа в снега Северо-запада России, и не терпится обратно в весну – на этот раз в Белогорье!