Когда-то давно оказался я в Стенках-Изгорьях в первый раз. Кажется, то было начало августа. Дело шло к закату, яркий солнечный свет озарял окрестности Слоновки. Высокие и полосатые, как зебра, меловые холмы величественно поднимались прямо от дороги, внезапно провалившейся в широкую балку. „Нива“ директора заповедника увозила меня всё дальше от Леса на Ворскле, всё ближе к долине Оскола.
Тогда я провёл в Стенках-Изгорьях меньше суток, переночевав на кордоне, а утром отправившился на электричке в Новый Оскол, и оттуда на автобусе в Белгород. Транспортные подробности уже почти стёрлись из памяти, хотя постепенно вырисовываются, пока я пишу этот текст. Но что осталось на всю жизнь – так это первое впечатление от Стенок-Изгорий. В тот день я не сделал ни одного толкового кадра в этом удивительном ландшафте. Дух захватывало от простора, внушительная высота холмов, необычный контраст благородно-белого мела и тёмной растительности, тягучий запах чабреца волновали и не давали сосредоточиться. Впоследствии я понял, что когда есть цель сделать хорошие кадры, приходится наступать себе на горло, немного гасить эмоции и вдумчиво фотографировать, предаваясь впечатлениям позднее. Поэтому снова оказаться в Стенках в августе, а не весной, как это стало обычным, – большая радость.
В августе реально жарко. И хотя я уже привык носить рюкзак с фототехникой, да ещё штатив наперевес, график съёмки пришлось скорректировать – вставать рано, фотографировать максимум до 11 утра, а потом отсиживаться на кордоне либо вяло взирать на окрестности в тени большого дуба. Или пойти в дубраву, но там тоже жарко, да и свет в середине дня плохой.
Часто бывает, что самые фотогеничные места находятся не в самом заповеднике, а поблизости. Стенки-Изгорья – не исключение. К северу от Стенок есть замечательная балка, выходящая к селу Песчанка, да с городом Новый Оскол на заднем плане. Подсвеченная вечерним солнцем, с изящной берёзовой рощей наверху и несколькими посадками по днищу яра, балка отлично выглядит и весной, и летом, и золотой осенью.
Здесь же можно полазить по мелу и найти хорошо выраженные эрозионные очаги. Это ещё не каньон, как в Дивногорье, но через десятилетия может стать таковым.
Наутро я отправился фотографировать пауков на склонах меловых холмов прямо за Макешкино, которые спускаются к железной дороге. Низины долго оставались в тени, сохраняя росу и медлительных пауков на ловчих сетях. Самые красивые снимки получаются в момент, когда солнце только-только приходит в ложбину. Ещё несколько мгновений, и пауки начинает суетливо проверять паутину и что-то латать вместо того, чтобы спокойно позировать.
Когда Солнце поднялось чуть выше, я был приблизительно на середине склона. Как раз здесь влияние эрозии наиболее велико. Там, где склон чуть более пологий, после дождя скапливается меловая взвесь, которая затем высыхает и становится мягкой, как подушка. В ботинках проваливаешься в неё на пару сантиметров. Чуть выше, где уклон побольше, мел жёсткий, как камень, и то и дело испещрён следами микроручейков. Вот здесь-то я и сделал привал, чтобы поискать „чёртов палец“ – минерализованную часть внутреннего скелета белемнитов, моллюсков, живших в мировом океане 60 с лишним миллионов лет назад. Остатки белемнитов буквально светятся при косом освещении рано утром, и находить их очень легко. Практика показала, что лучше всего это делать до 9 часов.
На следующее утро мы вместе с инспекторами поехали проверять энтомологические ловушки в ольшанике в заболоченной части Стенок-Изгорий (да, есть и такой биотоп – не только меловая степь и нагорная дубрава).
Насекомое, залетая под сетку ловушки, стремится выбраться, попадает в ёмкость с формалином в верхней части и погибает. Ловушки нужно регулярно проверять и извлекать погибшие экземпляры, иначе при переполнении ловушки вновь прибывающие жертвы, трепыхаясь, повредят уже мёртвых животных, что затруднит или сделает невозможным их определение. Таким образом проводят мониторинг видового состава насекомых, отбирая пробы каждые 2-3 дня.
Здесь же в чащобе есть старый металлический вагончик с проржавевшими стенками, который облюбовали краснокнижные садовые сони (Eliomys quercinus). Соня – не насекомое, и позировать на холоду не будет. В общем, Александр одну „соньку“ поймал, я успел сделать пару кадров „для галочки“, после чего соня так цапнула инспектора за палец, что тот её непроизвольно выпустил.
Ближе к полудню мы поехали на другую сторону Оскола в пойменный лес, который местные называют „Борковый“. С одной стороны леса находится Оскол, с другой – меловые холмы, кое-где отвесно обрывающиеся в лесную поляну-луг. В самом лесу есть несколько стариц и протока, ещё недавно бывшая руслом реки и не потерявшая связи с главным руслом.
Поляна у лесной дороги, откуда хорошо виден обрыв, заросла полынью, борщевиком, чуть дальше – молодыми деревцами, но всё равно к обрыву легко подойти и сфотографировать крупные планы. Даже на ярком солнце текстура мела хорошо прорабатывается. При этом я почти всё время фотографировал со штатива, чтобы аккуратно выверять композицию.
Инспекторы остались не то рыбачить, не то ещё что-то, а я пошёл по тропинке в сторону реки. GPS-навигатор гордо показывал некую лесную дорогу, которая в действительности была тропинкой, по которой можно проехать разве что на велосипеде.
Старая протока – русло Оскола – плотно покрыто ряской, кое-где перегорожено упавшими стволами ивы и липы. По зелёному морю ряски иногда прокатывается еле заметная волна от реки, если уровень воды чуть повысился, и потом волна так же медленно уходит обратно к реке. Прибрежную ряску и илистый берег облюбовали лягушки. Осторожно приближаясь, я ухитрился не спугнуть нескольких, однако сидящих в воде лягушек фотографировать всё равно интереснее.
Во второй половине дня меня забросили на высокие меловые склоны под Беломестным. Эти мощные холмы на противоположной стороне долины Оскола хорошо просматриваются почти отовсюду в Стенках-Изгорьях. Здесь же есть не только самый крутой уклон мелового холма во всей округе, но и самый глубокий овраг.
По дну оврага я пробрался чуть выше, ступая по гладкому после потоков дождевой воды руслу ручья. Далее (дело принципа!) взобрался „в лоб“ наверх, на пологую часть склона. Здесь приятно дует вечерний ветерок и открывается эпичный отличный вид на село Слоновка и меловые холмы позади.
И конечно, просто нельзя было не повторить кадр, сделанный в далёком 2007-м. На этот раз я взял пошире, включив в кадр и Оскол, и Стенки-Изгорья вдали, и склоны на правом берегу напротив Песчанки.
На следующий день я уехал в природный парк Ровеньский, о чём когда-нибудь будет другая история.